Гонщик Тимур Тимерзянов: Поставил себе задачу чаще подниматься на призовой подиум
18 апрель 2017, 13:27

Единственный российский пилот в мировом чемпионате по ралли-кроссу начал сезон в составе новой гоночной команды. Перед вылетом в Португалию на второй этап чемпионата мира Тимур Тимерзянов дал откровенное интервью порталу

sntat.ru, в котором рассказал о задачах на сезон, несостоявшейся карьере акробата и скоростном режиме на казанских дорогах.

Впервые за руль Тимерзянов сел в 12 лет – тогда это был карт: мальчишки постигали азы механики, своими руками вытачивали детали для мини-болидов и готовили их к соревнованиям. Сегодня гонщику 30, и он – двукратный чемпион Европы по ралли-кроссу в классе Supercars. На стартовую решетку дебютной гонки нового сезона в Барселоне пилот вышел в составе команды STARD. Первый блин вышел для команды-новичка комом: из-за проблем с техникой оба пилота в сумме получили на этом этапе всего два очка.

– Тимур, что не получилось у команды на первом этапе в Барселоне? Почему случились технические неполадки?

– Этап в Барселоне был дебютным для нашей команды в чемпионате мира, было много нового. Никто не мог предсказать итоги гонки, и после финиша мы увидели некоторые сюрпризы. Что касается моего выступления, оно стало одним из главных разочарований этапа – дай бог, чтобы последним в этом году. Из-за технических проблем автомобиля мы не смогли принять участие во второй квалификации. Стараемся использовать новые технологии, поэтому ехали без генераторов – это дает нам определенные преимущества в мощности автомобиля из-за больших аккумуляторов. При его смене у нас пропал основной тумблер зажигания, который полностью включает всю систему автомобиля. Команда попыталась все это очень быстро исправить, но мы не успели вовремя приехать на стартовую решетку. Сейчас появилось новое правило: если заезд, который стартовал перед тобой, уже финиширует, ты должен стоять в зоне «ожидания». В противном случае тебя не пускают на заезд. Это как в «Формуле-1» – если закрывается грид, ты стартует с пит-уолла. Нам понадобилось еще полчаса, чтобы привести автомобиль в действие. Поэтому мы не смогли выехать на вторую квалификацию и получили 0 очков, не сумев побороться за попадание в топ-12. После соревнования было совещание, на котором мы обсудили все эти вопросы. Надеюсь, в будущем их не будет.

– То, что ваша новая команда впервые участвует в чемпионате мира по ралли-кроссу, накладывает какие-то дополнительные сложности?

– Эта команда как таковая уже участвовала в 2015 году – у нас работают те же инженеры, которые тогда были в составе команды World RX Team Austria. Они были конструкторами, строили все эти автомобили и затем вносили все необходимые изменения на этот год. В принципе, они доработали наши прошлогодние проблемы с автомобилем. Мы проехали полноценное соревнование, не считая этой проблемы с электроникой. Других проблем-то и не было. Эта команда на сегодняшний день построила и машину для класса TCR. То есть, они являются производителем разных моносерий. Они же будут строить первый электрокар для ралли-кросса, который уже существует. Это проверенная команда, механики и инженеры участвовали в мировых ралли, очень серьезно подготовлены.

– Над чем нужно особенно поработать в преддверии старта второго этапа в Португалии?

– Основная задача – просчитать все технические вопросы, потому что были заменены передаточные числа в коробке передач и другие узлы агрегата на автомобиле. Кроме того, каждая трасса по-своему специфична. В Португалии достаточно сложная трасса, раньше она была открытием сезона. В этом году этап мы впервые начинали чемпионат в Барселоне. Трасса в Португалии не скоростная, а чисто техническая. Она, в принципе, делится 50 на 50: второй отрезок чисто грунтовый. Ожидаем холодную погоду, возможно, будут дожди. Команда сейчас должна провести определенную работу. Это касается инженеров, поскольку они сейчас занимаются вопросами улучшения автомобиля – есть вопросы и по двигателю, и по коробке передач. Я думаю, что все будет сделано, недостатки будут исправлены, и ко второму этапу мы получим автомобиль в боевом состоянии.

– Что для вас стало решающим аргументом в решении о переходе в новую команду?

– Для меня это было больше решение в плане надежности. Увы, на первом этапе мы показали, что не все вопросы можем решить сами. Нужно было дорабатывать автомобиль и готовить его к чемпионату мира. В том году в 9 из 12 этапах мы не финишировали в одной или двух квалификациях. Это стало серьезной проблемой, потому что невозможно бороться за призовые места, если ты не попадаешь в финал. Стабильно нужно ехать в финале и попадать на подиум. Основным критерием был переход в команду, где ребята уже знают техническую часть автомобиля и могут изменить все проблемы. Но первый этап показал, что никто не стоит на месте, все двигаются вперед. Команда, за которую я выступал в прошлом году, показала хороший результат: один из ее пилотов приехал вторым и улучшил мое прошлогоднее время. Пожелаю им успехов, будем бороться.

– Какие отношения с партнером по команде Янисом Бауманисом?

– Отношения у нас достаточно хорошие, мы давно работаем вместе. У меня, наверное, больше отношения сложились с его отцом, потому что папа Яниса является звеном в нашей команде. Он отвечает за подготовку в плане паддока и визуализации команды. Янис не очень хорошо говорит по-русски, а вот его отец русский язык знает в совершенстве. С ним мне общаться проще. Иногда возникают какие-то вопросы в плане работы с командой, с ним их решать проще. С Янисом у нас хорошие отношения, хотя на трассе мы соперники. Но первая гонка показала, что мы можем ехать гораздо быстрее. Сейчас мы находимся на последнем месте – у Яниса 2 очка, у меня 0. Но я уверен, что все впереди.

– Перед командой в начале сезона были поставлены какие-то конкретные задачи?

– Сам перед собой я поставил задачи двигаться вперед, идти к намеченной цели и подниматься на подиум. Мы знаем, что можем, знаем, что есть скорость и надежность. Нужно больше работать над своим собственным развитием. Перед началом сезона, когда наши автомобили были не до конца собраны, я выезжал на тренировки во Францию. Там мы работали и обменивались опытом со знаменитым ралли-кроссовым спортсменом, проводили двухдневные тесты на разной технике, чтобы посмотреть на себя с другой стороны. В плане тренировок серьезно помогает любой вид спорта. Я, например, увлекаюсь хоккеем, при первой же возможности сажусь за руль карта. Сейчас очень жду, когда будет готова трасса в Богатых Сабах, чтобы на родной трассе порулить картом.

– Кстати, о хоккее. Наверняка, следили за выступлениями «Ак Барса» в этом сезоне…

– За «Ак Барсом» следили до последнего, очень надеялись на победу. Все же, тяжело им было играть против магнитогорского «Металлурга», команда сильная. Плюс еще и наш соотечественник Данис Зарипов принес нам проблемы, сложности нашему вратарю. Я бы хотел пожелать им победы, поскольку в финале Кубка Гагарина болею именно за «Магнитку».

– В одном из интервью пятилетней давности вы говорили о том, что родители назвали вас в честь героя книги «Тимур и его команда». Какая из черт характера роднит вас с гайдаровским Тимуром?

– Мне, если честно, нужно перечитать эту книгу заново. Мама рассказывала, что в то время это была известная книга, а ее название «Тимур и его команда» было на слуху. Когда я родился, мама с папой недолго думали, как меня назвать.

– Из того же интервью: «Когда приносил плохие отметки, мама выставляла меня с портфелем на лестничную площадку со словами: «Подумай о своем будущем!» Приходилось делать выводы». После неудачных гонок мама, надеюсь, такое не практикует?

– Мама нет, а вот у папы бывает. Его самый любимый вопрос – почему не первый? Раньше, когда я участвовал в чемпионате Европы и приезжал к финишу третьим или вторым, мы даже ругались немного из-за этого. Сами посудите: у меня в гонке пробивает колесо, я финиширую на трех колесах в призовой тройке, а он потом меня спрашивает, почему я не первый. Этот его вопрос всегда стимулировал меня идти к победам и достижениям. А мама сейчас уже никуда не выставляет, а просто ждет, когда я вернусь домой в целости и сохранности.

– Наверное, ваши родители уже стали настоящими экспертами автоспорта…

– Папа, естественно, разбирается – смотрит онлайн, наблюдает за всем, иногда жалуется, что нет трансляций. Мы пытаемся этот момент исправлять, чтобы гонки всегда транслировались. Сейчас почти все трансляции ушли на спутниковые каналы. Мама вообще не следит, для нее главное – чтобы я вечером ответил ей по телефону, сказал, что все хорошо и со мной все в порядке. Для нее, наверное, это уже хороший результат. Я созваниваюсь с ней на каждом этапе гонок ежедневно, делаю мини-отчет о том, как прошел день (смеется). Когда дело доходит до телефонного разговора, папа уже знает результаты, и мы всей семьей их немного обсуждаем.

– Вы рассказывали о том, что именно отец оказал на вас наибольшее влияние в детстве. При этом он служил в МВД, и виделись вы, надо полагать, не слишком часто.

– Я ему, конечно, благодарен, за мое воспитание, за то, что он дал мне. Он воспитывал меня как целеустремленного спортсмена, с четырех лет отдал заниматься акробатикой. У папы очень много времени уходило на работу, а заниматься мной было сложно, поскольку в детстве я был очень подвижный ребенок. Мы переехали в Казань, и он отдал меня в спортивную школу акробатики. С тех пор я постоянно занимаюсь спортом – после акробатики был футбол, затем дзюдо, потом картинг. На сегодняшний день я уже не представляю своей жизни без спорта.

– Что вы имели ввиду под фразой «В секции акробатики я восемь лет отрывался по полной»?

– (смеется) Акробаты мало времени проводят на земле и, в основном, находятся в воздухе. Элементы там, по большей части, прыжковые. Было много тренировок, были определенные амбиции, но карьеру акробата пришлось завершить по состоянию здоровья. Да и не было дальнейшего продвижения. Затем в 12 лет я перешел в картинг, более технический вид спорта, более развивающий. В секции мы многие вещи делали своими руками, и это достаточно много стимулировало. Мы занимались в подвальном помещении Дворца спорта имени Алиша и проводили там очень много времени: сами вытачивали детали и готовили свои карты к соревнованиям.

– Почему, в таком случае, не сложилось в футболе или дзюдо?

– Дзюдо я занимался на любительском уровне, больше для себя, чтобы быть готовым к различным ситуациям. А футбол… В свое время у меня был серьезный подъем. Мы занимались в СДЮСШОР №14, это было бывшее артиллерийское училище. Участвовали во всероссийских турнирах, были чемпионами Казани, даже обыгрывали сверстников из «Рубина». Но я все-таки отдал предпочтение другому виду спорта. Хотя, может, и в футболе все было бы хорошо. Кто знает, где бы я сейчас играл (смеется).

– В 12 лет вы стали заниматься картингом. Через сколько лет полностью стали знать устройство автомобиля?

– В 18 лет я пришел из картинга в профессиональный автоспорт, мы начали работать на ВАЗ-2108. Естественно, приходило все со временем. Когда мы занимались картингом, имели доступ к спортивным гоночным автомобилям. Это было нашим увлечением, тренер постоянно перебирал автомобильные двигатели и коробки передач. Считается, что автогонщик должен до болтика знать каждый элемент своего автомобиля. Сегодня мне это очень помогает, потому что я могу своими руками собрать пол-автомобиля. В двигатель, естественно, я никогда не лезу, потому что это не моя задача. Но все остальные элементы: коробку передач, трансмиссию, ходовую я могу собрать сам. Я, по сути, являюсь шестым механиком своего автомобиля на соревнованиях. У нас есть ограничение пяти механиков – одновременно у автомобиля могут работать не более пяти человек. Если нужна помощь, мне приходится снимать с себя комбинезон пилота и работать вместе с ребятами: восстанавливать автомобиль или менять какие-то узлы-агрегаты.

– Правда, что гонщик может по звуку двигателя определить, что не так с его автомобилем?

– Ты всегда знаешь все элементы автомобиля и чувствуешь, если что-то не так – например, клинит тормоза, сломало привод или рассыпался какой-то подшипник. Все нестандартные звуки в автомобиле всегда на слуху у пилота, и ты сразу понимаешь, что что-то не так. Пилот после заезда всегда должен выдать максимум информации. Предположим, в автомобиле есть проблема со сцеплением. Механик снаружи не может этого увидеть, поскольку сцепление достаточно далеко. Но пилот всегда будет это чувствовать. И когда я приезжаю после заезда, мне нужно дать четкую информацию: у нас проблемы со сцеплением, не включается коробка передач, рассыпался подшипник в заднем редукторе. Мы как пилоты обязаны давать такую информацию механикам, чтобы они могли оперативно подготовить запчасти и провести их замену. Бывает, когда просто расслабляются болты на коробке передач или на двигателе – все это пилот должен ощущать. Любые нестандартные ситуации в автомобиле в обязательном порядке должны быть отмечены и прокомментированы пилотом.

– Автоспорт – очень контактный вид спорта. В вашей карьере случались какие-то экстремальные ситуации?

– Естественно, контакты в нашем виде спорта присутствуют: бывают столкновения в пределах правил, бываю за гранью фола. Мы стараемся ездить сдержанно, специально не входить ни с кем в контакт. Тем не менее, бывают перевороты, бывают аварии на больших скоростях. В том году во Франции была серьезная авария – пилот не справился с управлением и поддел меня сзади. Меня развернуло, и я задней частью автомобиля врезался в бетонную стену. Участие в гонке тогда я продолжить не смог: машина была полностью разбита, и восстановить ее в сжатые сроки не представлялось возможным. Такие ситуации бывают и проходят сквозь тебя, ты чувствуешь их через все свои боли. Они, как правило, приходят через сутки после гонки. Бывают аварии, после которых нет ни царапины, но после некоторых нужно восстанавливаться.

– Эмоции за рулем помогают или вредят?

– Когда идет эмоциональный всплеск, это не всегда приводит к хорошим последствиям. Обычно такое бывает после контактов, потому что ты теряешь контроль над собой, начинаешь рисковать и переходить эту грань. Но эти эмоции нужно сдерживать, поскольку они могут сказаться как на твоей скорости, так и на поведении других пилотов. Это как в хоккее – после пропущенного силового приема многие игроки преследуют своего обидчика, чтобы ответить и отомстить. У нас в спорте такое не принято. Конечно, после жестких контактов бывает, что хочется вернуть должок сопернику, но стараемся сдерживать эмоции. Хотя порой, когда ты едешь немного злым, получается проехать быстрее. Но это единичные случаи – обычно в состоянии злости время только ухудшается. После заезда можно выплеснуть эмоции, но на трассе нужно быть хладнокровным пилотом.

– Однажды вы сказали, что мечтаете промчаться на болиде «Формулы-1». Осуществили?

– Нет, пока не получается. Была возможность прокатиться на болиде «Формулы-4» – серии, которая слабее, чем «королевские гонки». До болида «Формулы-1», увы, пока не дошли руки.

– В обычной жизни на дорогах включаете в себе гонщика?

– Я не любитель этого, потому что риск в обычной жизни нужно ограничивать. На дорогах общего пользования водители, как правило, не готовы к каким-то экстренным ситуациям: они порой не следят за дорогой, много отвлекаются. Уличные гонки ставят перед риском всех других автомобилистов. Кто-то из них едет домой, кто-то – по своим делам… Когда я вижу лихача на городских улицах, мне становится не по себе. Скорость для меня – понятие известное: для меня это не просто цифра на спидометре. Я понимаю и отдаю себе отчет, что стоит за этой цифрой и как легко автомобиль может выйти из-под контроля. На дорогах общего пользования я передвигаюсь в пределах правил.

– С какой средней скоростью Тимур Тимерзянов ездит по Казани?

– Сложно сказать. У нас средняя скорость по городу ограничивается знаками. Для меня комфортная скорость – 70 км/ч, при такой скорости я могу спокойно ехать, не ускоряясь и не притормаживая. Тяжело бывает, когда стоит знак ограничения 40 км/ч на дорогах, которые позволяют ехать с большей скоростью. Видимо, ГИБДД старается ограничить автомобилистов, устанавливая эти знаки. Но все-таки нынешние автомобили сделаны для того, чтобы можно было спокойно ехать со скоростью 60 км/ч. А дальше все зависит от водителя, который сидит за рулем – насколько он профессионал, насколько он умеет водить и следит за окружающей обстановкой. По большей части ДТП происходят от невнимательности. Сложновато бывает, когда стоит знак 40, и приходится сбрасывать скорость, потому что стоят камеры. Более того, водители сами начинают срываться, поскольку иногда спешат. Я думаю, что 60 км/ч – оптимальная скорость для передвижения по городу.

– Вашими кумирами в разные годы являлись Михаэль Шумахер и Никки Лауда…

– Шумахер в свое время был очень достойным пилотом. В «Формуле-1» была настоящая эра Шумахера, когда он в свои лучшие годы показывал невероятные результаты. Но Ники Лауда мне ближе по духу, я смотрел историю об этом пилоте. У него были свои правила, свои стремления, он также интересовался техникой, старался самостоятельно развивать и улучшать свои болиды. Плюс ко всему у него была зона риска, в которую он не входил. В автомобильном спорте всегда есть риск, и у этого риска есть грань. Я стараюсь за эту грань не заходить, потому что мое здоровье мне дороже, чем результаты.

– В календаре чемпионата мира по ралли-кроссу нет российского этапа. В перспективе возможно провести этап в нашей стране?

– С 2013 года шли переговоры о проведении одного из этапов на территории России. На сегодняшний день пока не нашли площадку для проведения. Есть определенные правила и критерии, которым трассы должны соответствовать. Были разговоры об этапе в Сочи, организаторы выходили на нас, спрашивали, можем ли мы провести этап там. В Сочи провести этап, увы, не позволяет инфраструктура, потому что там посередине трассы стоит здание и достаточно сложно будет построить грунтовый участок. По-моему, сегодня в Санкт-Петербурге строится трасса по шоссейно-кольцевым гонкам, возможно, там же будет адаптирован и ралли-кросс. Знаю, что есть трасса в Грозном, но она построена под европейский автокросс и это стопроцентный грунт. Пока смотрим, что мы можем сделать, потому что критерии организаторов с каждым годом все выше и выше. Чемпионат мира – статусное соревнование, и требования организаторов все выше и выше. Стоит вопрос и о финансировании этапа, и логистически все должно быть хорошо устроено. Важно, чтобы это было не слишком далеко от Европы, насколько это будет затратно для участников. График календаря выстраивается так, чтобы этапы территориально проходили близко друг к другу, чтобы не было длинных переездов, как, например, в Аргентину, Канаду или ЮАР.

– Когда вы улетаете в Португалию на второй этап?

– Техника и вся команда уже практически переехала из Испании в Португалию. У нас после этапа сразу идет подготовка автомобилей к следующему, поэтому все автомобили отправились сразу в Португалию. Сама команда прибудет туда в среду (19 апреля), и тогда уже начнется плотная подготовка к этапу. Я планирую отбыть туда также в среду, чтобы принять участие во всех мероприятиях. В субботу и воскресенье у нас уже состоятся основные заезды.